Облекающийся в смиренные одежды нирманакаи отрекается от вечного блаженства для себя, дабы содействовать человеческому спасению. Достичь блаженства нирваны, но отречься от него — это заключительный шаг, высочайший на Пути Отречения[4].

Все эти рассуждения о Гаутаме Будде, отрекшемся от нирваны, — чистой воды фантазии мадам Блаватской, не находящие подтверждения в буддийском каноне. Напротив, о Будде снова и снова говорят как об «ушедшем» и не оставившем от себя ничего. О том, как он это совершил, повествует «Махапаранирвана-сутра», и теософы почему-то решили, что эта «Сутра о великой нирване» относится именно и исключительно к Гаутаме Будде. В результате они принялись рассуждать о паранирване, «сверхнирване», так, словно существует некий особый способ вычесть единицу изединицу, позволяющий получить в итоге пустоту какого-то более высокого порядка, чем обычно, — или некий особый способ задуть свечу так, чтобы Моисея окутала тьма египетская куда темнее той, какую мы воображали в детстве.

Это не наука. Это даже не бизнес. Это журналистика в духе американских воскресных газет. Индусы очень похожи на американцев этой своей детскостью, этой наивностью, требующей, чтобы в каждой очередной сказке великаны становились все больше и больше. Им нестерпима мысль о том, что какой-то процесс может завершиться окончательно, раз и навсегда. Поэтому они всегда говорят обо всем в превосходной степени и, не в силах смириться с фактами, изобретают все новые и новые преувеличения. Вместо того, чтобы сказать, что бывают кирпичи разного размера, и точно обозначить эти размеры, они говорят: есть кирпич, а есть сверхкирпич; есть один кирпич, а есть несколько кирпичей; а потом, дойдя до своего предела счета, принимаются рыться в словарях в поисках еще какого-нибудь эпитета для кирпича, который поразит воображение великолепием его прогресса и суперпрогресса (последнее слово я с удовольствием предлагаю в дар американской нации). Притом не исключено, что все это — чистый блеф, за которым не стоит ни единого факта. Почти вся индуистская психология — образец такого рода журналистики. Верховного Бога индусам мало. Непременно найдется кто-то, кто заявит, что его Бог верховнее, а когда двое обратятся к третьему, чтобы тот рассудил их, третьему ничего не останется, как изобрести Верховнейшего Супербога.

Итак, изобретать «паранирвану» совершенно бессмысленно: она ничего не добавляет к первоначальному понятию нирваны и лишь дает болтунам возможность поразвлечься всякими фантастическими измышлениями. А серьезный исследователь занимается делом — практическим и насущным. Президент корпорации не станет платить бухгалтеру за рассуждения о несметных миллиардах прибыли, которую компания может получить в один прекрасный день. Любой дурак может сидеть и приписывать к какой-нибудь цифре нули, пока не изведет все чернила. И от бухгалтера требуется вовсе не это, а точный баланс поступлений и расходов за неделю.

Мы самым настоятельным образом советуем читателю не предаваться подобным полетам фантазии: они отравляют ум, ибо воплощают в себе попытку бегства отреальность, пустое расточение сил и слабость духа. Первая задача ученика — познать себя, вторая — привести себя в порядок и научиться управлять собой, а третья — постепенно, мало-помалу развивать себя, продвигаясь разумным и естественным путем. «Все остальное лишь прюнель да кожа»[5].

Впрочем, в одном определенном смысле служение человечеству необходимо для полноценного развития адепта: оно помогает не зарваться.

Некоторые соображения по этому поводу изложены в комментарии к следующему стиху.

Кроме того, мы советуем ученику ознакомиться с условиями членства в А.’.А.’..

В один прекрасный день, и довольно скоро, будет открыт совершенно новый род электричества, который привнесет в человеческую жизнь не меньше глубоких перемен, нежели старый. Это новое электричество будет распространяться в более тонком эфире, нежели известное нам, а следовательно, по вибрациям своим будет ближе к пятому измерению — этому сокровеннейшему источнику всего сущего, этому царству «внутренности», в котором все удерживается в равновесии некоей колоссальной силой, той же силой, которая заключена в атоме. Электричество номер два будет невообразимо более мощным, чем наше нынешнее электричество номер один.