Магия без слез. Письмо №12: Школа Головы Червя

Письмо 12: Путь Левой руки — «Черные Братья»

Cara Soror,

Твори свою волю: таков да будет весь Закон.

Поднять эти непростые вопросы пришлось из-за того, что мы ввели в свои рассуждения слово «я». Должно быть, они впрямь ставят вас в тупик: дорожный указатель с надписями «Путь Правой руки» и «Путь Левой руки» кажется не совсем понятным, тем более что оба Пути так долго кажутся совершенно одинаковыми. В какой же точке они расходятся?

На самом деле ответить совсем несложно.

В том, что касается достижений или продвижения, эти два Пути действительно одинаковы. Более того, возникает почти что настоятельная потребность заявить о какой-то внутренней лживости этого разделения, которая начинает чувствоваться уже на самых ранних стадиях, — причем определить, в чем она состоит, практически невозможно.

Дело в том, что с необходимостью принять решение, способное повлечь за собой катастрофу, впервые сталкивается только Свободный Адепт (7°=4°). До тех пор, пока соискатель не достигнет этой степени и не утвердится в ней полностью и основательно, понять, что такое Бездна, невозможно. До тех пор, пока «все, что вы собой представляете, и все, что вы имеете», не станет тождественно Вселенной, уничтожение этого всего оставит по себе излишки.

Запомните как следует это первое отличие: «черный маг», или колдун, не годится «Черному Брату» и в подметки. Не будет особой натяжкой сказать, что разница между ними — как между воришкой-форточником и Гитлером. 

Колдун может быть просто испорченным и разочарованным человеком, преследующим совершенно естественные цели (обычно так оно и бывает). Как правило, его настоящая проблема — невежество; но к тому времени, как он становится экспертом в черной магии, до него успевает дойти, что он топчется на месте, — и в результате, пусть даже вопреки себе, он вступает на Истинный Путь Мудрецов.

Коль жаждешь Пана, Зевса не зови,

Здесь не поможет благодатный Дий:

Молитва пыл безумца охладит,

И похоть станет нежностью любви[1].

Осознав это, он становится пай-мальчиком, отправляет свои чародейские причиндалы на свалку, находит А⸫А⸫ и с той поры живет долго и счастливо.

Но Путь Левой руки — это совершенно другое дело. Давайте начнем с начала.

Помните, я говорил, что в природе возможны только две операции: сложение и умножение? Попытаемся приложить это правило к магическому пути.

Что происходит, когда соискатель взывает к Диане или призывает Лилит? Он увеличивает сумму своего опыта в этих конкретных направлениях. Иногда ему удается приобрести некий «связующий опыт», соединяющий два важных направления мысли, и такой успех стоит дюжины обособленных приобретений.

Так вот, если говорить о разнице между Белым и Черным Адептами в подобном контексте, то разница состоит в том, что первый руководствуется «любовью в согласии с волей» и сочетается браком с новой идеей, а второй просто присваивает себе эту новую идею, добавляя очередную наложницу в свой гарем.

Тот, кто идет по пути Черного Брата, постоянно себя сдерживает: он довольствуется чрезвычайно ограниченным идеалом; он боится потерять свою индивидуальность (тут на память приходит вся эта «нордическая» галиматья о «чистоте расы»).

Видели ли вы когда-нибудь песчаные розы Сахары? Хамсин с такой свирепой силой бросает песчинки друг на друга, что они спрессовываются и постепенно образуют огромные блоки, настолько большие и крепкие, что из них строят стены вокруг оазисов. И до чего красивые! О, это надо видеть! Но, как бы то ни было, это не настоящие камни. Предоставьте их самим себе и больше не трогайте — и, как по-вашему, что произойдет?  (Я привез несколько образцов домой и положил их «в надежное место» — как диковинки и как полезные материалы для психометрических тестов.) Увы! Одного только течения времени достаточно, чтобы они разрушились. Загляните в ящик, где вы держали такую розу, и увидите, что от нее не осталось ничего, кроме пригоршни праха.

«Да как же так, учитель?!» (И с каким упреком вы это восклицаете!) Ладно, ладно! Не надо рвать на себе волосы! Я прекрасно знаю, что именно этим термином в «Видении и Голосе» обозначается Великий Белый Брат, или Ребенок Бездны. Но для него достижение этого состояния означает победу; для того же, кто идет Путем Левой руки, оно означает поражение — сокрушительное, непоправимое и окончательное. Это именно того, чего он больше всего боится; и это то, к чему он неизбежно придет в конце концов, потому что в его представлениях о собственной структуре нет компенсирующего начала. Даже нации не могут постоянно расти, если действуют одним лишь только методом «круши-и-хватай»; у них лишь возникает больное место, как случилось с Лотарингией или, допустим, Ирландией. (Хотя Ирландия пользуется только формулой Ограничения, замыкаясь от мира в своем несчастье, нищете и дурацкой гордыне, — тогда как могла бы обрести новую жизнь через бракосочетание с какой-нибудь подлинной живой страной и растворение в ней. И, напротив, принцип «плавильного котла» — самая сильная сторона Америки.)

Возьмем, к примеру, аристократов из Фобур Сен-Жермен[2]: от них уже не осталось даже сентиментальных воспоминаний. И не гильотина их уничтожила, а их собственный отказ приспособиться к новым биологическим реалиям политической жизни. Причиной их разложения, в конечном счете повлекшего за собой гибель, стала их ограниченность; если бы Лафайету или Мирабо вверили всю полноту власти и предоставили им подходящий материал — молодое поколение, наделенное истинными достоинствами, — то, вполне вероятно, Францией до сих пор правили бы короли.

Но каким же образом (спросите вы) человек может поддаться такому заблуждению после того, как станет Младшим Адептом и достигнет «Познания и Собеседования со Священным Ангелом-Хранителем»?

Вспомните отрывок из 14-го Эфира, который начинается со слов «Смотри, куда твой Ангел привел тебя!»[3] Возможно, Черный Брат отрекается от своего Ангела, когда осознает, куда тот ведет его.

Или, быть может, он с самого начала был подвержен таким глубоким заблуждениям, что вместо Ангела призвал своего Злого Гения.

Так или иначе, в подобных случаях человек разрывает все связи с Высшей Триадой и замещает ее вымышленным ложным венцом — Даат. Высшей ценностью для него становится Знание, но что такое Знание, как не душа иллюзии? 

Отрекшись таким образом от истинного источника всех своих способностей, он теряет структурную целостность и отныне нуждается в постоянных вливаниях некоего наркотика, заглушающего мучительную жажду самосохранения. Все его химические реакции становятся эндотермическими.

Надеюсь, я высказался достаточно ясно; все это необыкновенно тонкие материи. Но, полагаю, основную теорему вы уловите, а дальше додумаете сами, опираясь на соответствующие отрывки из «Liber 418» и других источников. 

Если я опишу противоположный подход, по контрасту станет понятнее, о чем речь; так или иначе, хочется теперь поговорить о чем-нибудь приятном. 

Каждое новое приобретение должно вносить в меня какие-то перемены. Я хочу, чтобы это было так. Я стремлюсь полностью его усвоить. Я желаю, чтобы оно стало постоянной деталью моего Храма. При этом я не боюсь потерять себя — хотя бы потому, что этот новый элемент тоже меняется под моим влиянием в результате нашего союза. Я не боюсь, что он окажется «неправильным», потому что всякий опыт есть «игра Нуит», и худшее, что может случиться, — это временная потеря равновесия, которое я компенсирую тотчас же, как только замечу, призвав на помощь и применив формулу противоречия.

Помните, как в «Славе Братства» открыли Усыпальницу, в которой хранился Пастос нашего Отца, Христиана Розенкрейца, и увидели, что краски, в которые она окрашена, были «яркими и сверкающими»? Иными словами, если каждый из квадратов, на которые разделены стены Усыпальницы, имел размеры 10х40 дюймов, то изображенный на нем символ (допустим, желтого цвета) занимал 200 квадратных дюймов, а фон (в нашем примере — фиолетовый) — остальные 200 квадратных дюймов[4]. Из-за этого они так ярко сверкали: все ограничения и разделения исчезали и в результате рождалось уравновешение понятие формы и цвета, выходящее за пределы физического разумения. (В свое время Пикассо пытался выразить это понятие на холсте.) Стоит отступить от этого равновесия хотя бы на одну десятимиллионную долю дюйма — и весь эффект пропадет. Неуравновешенный предмет будет так же бросаться в глаза на общем фоне, как человек в гражданском — среди военных.

Конечно, эту способность, это чувство равновесия нужно в себе развить; но как только она разовьется, вы сможете полагаться на нее всецело. Она станет вашим надежнейшим проводником: при малейшем нарушении равновесия возникает дискомфорт, предупреждающий об опасности, и (все-таки позволю себе эту аналогию — слишком уж она уместна!) сопротивляться желанию почесать это место просто невозможно.

Ох, до чего же настоятельна эта потребность!

Если ваша Вселенная несовершенна (а понятие совершенства включает в себя идею равновесия), разве можете вы достичь Атмадаршаны? Индуисты могут предположить, что Атмадаршана или, по крайней мере, Шивадарашана — это эквивалент перехода через Бездну. Остерегайтесь подобных умозаключений! Эти трансы — лишь отдельные, обособленные переживания, отрезанные от обычной мыслительной деятельности и резко ей противостоящие. А переход через Бездну — это необратимое и фундаментальное преображение всей сущности человека.

Более того, подумайте, что происходит на краю Бездны? Если недостает хотя бы одного атома или, наоборот, хоть один атом оказался лишним, то вся эта гигантская, чудовищная масса со всей своей неодолимой инерцией устремится в ту сторону, в которой сможет восстановить равновесие. Можно ли этого избежать? Ну, представьте себе гироскоп! И как в этом случае можно надеяться уничтожить ее одним грандиозным жестом? Ах! Внемлите «Видению и Голосу»!

Пожалуй, лучшее и самое простое, что я сделать, — это выбрать важнейшие отрывки, относящиеся к делу, и присовокупить их к этому письму. А также, контраста ради, добавить те, в которых говорится о «Черных Братьях» и о «Пути Левой руки». Так вы сможете составить ясное представление о том, что такое Белые и Черные Братья, чем они занимаются и чем отличаются друг от друга их методы, во многих отношениях схожие между собой настолько, что немудрено запутаться. Я от всего сердца надеюсь, что вы заточите свой Магический Кинжал о Камень Мудрецов и ловко и решительно пустите в ход оба Резца — и с Белой рукоятью, и с Черной. При попытке выразить эти идеи меня постоянно преследует мысль, что я упускаю нечто главное или даже выдаю пустые софизмы за аргументы. Вдобавок, когда настолько свыкся с принципами Нешамы, все время помнишь о том, что любые слова, которые ты выскажешь, по определению будут ложными и противоречивыми внутренне. Так какая разница, что говорить?

Подобные сомнения — препятствия на пути!

«Хватит уже “Потому что!” Пусть катится к псам!»[5]

Прилагаю цитаты из «Видения и Голоса».

Ангел является вновь.

Вокруг сгущается тьма, такая густая, такая липкая, такая пронизывающая, такая гнетущая, что любая другая темнота, какую только можно себе помыслить, по сравнению с ней показалась бы ярким светом[6].

И голос его доносится, как шепот: «О ты овладевший пятьюдесятью вратами Понимания[7], разве мать моя не черна? О ты, овладевший Пентаграммой, разве яйцо духа не черно?[8] Здесь место ужаса и слепых терзаний Души, и се! даже я, единый светоч, замкнутая искра, стою в знаке Апофиса и Тифона.

Я — змей, пожирающий дух человека вожделением к свету. Я — незрячая буря в ночи, обнимающая мир запустением. Хаос — имя мое, и мрак густой. Знай же, что мрак земли красен, а мрак воздуха сер, но мрак души есть сама чернота.

Яйцо духа — яйцо василиска, а число врат понимания — пятьдесят, и это знак Скорпиона[9]. Столпы по обе руки неофита увенчаны пламенем[10]; усыпальница Адептов озарена Розой[11]. И в бездне — око сокола[12]. Но над великим морем не увидит Мастер Храма ни звезды, ни луны».

Я хотел было ответить ему: «Свет — во мне». Но не успел я сложить слова, как он отвечал мне великим словом, которое есть Ключ к Бездне[13]. И молвил он: «Ты вошел в ночь; жаждешь ли ты дня?[14] Имя мое — скорбь и страданье. Я опоясан мукой.

Здесь Распятый все еще висит на кресте; здесь Мать рыдает над детьми, которых не родила. Имя мое — бесплодие и запустенье. Нестерпима твоя боль, и рана твоя неисцелима. Я сказал: “Пусть же тьма укроет меня”, — и вот, пал на меня мрак, коему нет названия. И солнце не озарит тебя, и луна не даст тебе света, и звезды не воссияют, ибо ты превзошел их, и нет в тебе более ни нужды в них, ни желания».

До сих пор я не столько различал взглядом, сколько ощущал очертания скал; но тут я понял, что это не скалы, а окутанные покровами Мастерa, сидящие в полной неподвижности и безмолвии и совершенно неотличимые друг от друга.

И ангел молвит: «Смотри, куда твой Ангел привел тебя! Ты просил славы, власти и удовольствий, здоровья, богатства и любви, силы и долгих дней. Ты держался за жизнь восемью щупальцами, как осьминог. Ты хотел обрести четыре силы и семь наслаждений, двенадцать свобод, и двадцать преимуществ, и сорок девять Проявлений, и се! ты стал как один из Них. Согбенны спины их, ибо на них — вся тяжесть мирозданья. Сокрыты лица их, ибо они узрели славу Неизреченного».

Эти адепты похожи на Пирамиды: их клобуки и ризы точь-в-точь как Пирамиды.

И ангел молвит: «Истинно, Пирамида есть Храм Посвящения. Истинно, она же — гробница[15]. Есть ли жизнь в этих Мастерах Храма, что сидят на берегу Моря, укрывшись под клобуками? Истинно, нет в них жизни.

Сандалии их были как чистый свет, но они сняли их и сбросили вниз через бездну, ибо Эфир сей — святая земля. Здесь нет места формам; и даже видение Бога лицом к лицу, вызревшее в Атаноре растворения или выкованное в горниле медитации, здесь было бы кощунством и насмешкой. И больше нет Блаженного Видения, и больше нет славы Всевышнего.

И больше нет знания. И больше нет блаженства. Ибо это — Дворец Понимания: здесь ты един с Первозданным.

Пей же мирру речи моей, смешанную с желчью птицы Рок, и разведенную в чернилах каракатицы, и сдобренную соком белладонны.

Таково твое вино, о ты, упивавшийся вином Иакха! Хлебом же твоим будет соль, о ты, полневший на зерне Цереры[16]! Ибо, как чистое бытие есть чистое ничто[17], так чистая мудрость есть чистая ___ [18], а чистое понимание — молчание, неподвижность и тьма. Глаз именуется числом семьдесят, а тройная алеф твоего восприятия[19] делит его на число того ужасного слова, кое есть Ключ к Бездне[20].

Я — Гермес, посланный от Отца, дабы изъяснить все сущее в немногих последних словах, кои услышишь ты прежде, чем воссесть среди тех, чьи глаза затворены, чьи уши замкнуты и уста стеснены; тех, что свернуты сами в себе; тех, чьи телесные соки иссякли; тех, от которых не осталось ничего, кроме малой пирамиды праха.

И яркий свет утешения, и острый меч истины, и вся сила и красота, в которую они себя претворили, — всё это спадает с них, как сказано: “Я видел Сатану, спадшего с Неба, как молния”[21]. И пламенеющим мечом проносится через бездну, где стоят на страже четверо животных. И возгорается в небе Юпитера[22] звездою утренней или вечерней[23]. И свет ее нисходит до самой земли и несет надежду и помощь обитающим во мраке мысли и пьющим отраву жизни. Число врат понимания — пятьдесят[24], число же времен их — сто шесть[25]. И имя каждого времени — Смерть[26]».

(«Видение и Голос», 14-й Эфир).

Какова же его дальнейшая Работа?

И мы с ним сходим под землю, и там — существо под покрывалом, в полной темноте. Тем не менее, все превосходно видно, вплоть до мельчайших деталей. Тот, кто под покрывалом, льет кислоту на корень одного из цветов, и корень корчится, как от боли. Корень другого цветка он срезает, и тот пронзительно кричит, как вырванная из земли мандрагора. Третий он обжигает огнем, четвертый же — умащает елеем.

И я сказал: «Тяжел этот труд, но велика награда».

А юноша мне ответил: «Он не увидит награды; он возделывает сад»[27].

Я спросил: «Что будет с ним дальше?»

Он отвечает: «Не дано тебе этого знать; это открывается не через буквы — тотемы звезд, а только чрез сами звезды».

И добавляет внезапно без всякой связи: «Человек земли — это последователь. Влюбленный посвящает свою жизнь работе среди людей. Отшельник шествует в одиночестве и уделяет людям только от света своего»[28].

Я спрашиваю, зачем он мне это говорит.

И он отвечает: «Я тебе не говорю. Ты сам говоришь себе, ибо ты размышлял много дней и не увидел света. Теперь же, когда ты зовешься NEMO, ответ на всякий вопрос, о котором ты размышлял и не нашел ответа, будет рождаться в уме твоем сам по себе. Кто может сказать, в который из дней расцветет цветок?[29]

Ты вручишь свою мудрость миру, и это будет твой сад. Что же до времени и смерти, тебе до них дела нет. Ибо драгоценному камню, погребенному в песках пустыни, не страшен пустынный ветер, даже если он мал, как песчинка. Ибо тот, кто вершит труды, потрудился над ним; и камень сей чист и потому незрим; и камень сей тверд и потому неподвижен.

Все эти слова слышит каждый, кто именуется NEMO. И, вняв им, он должен понять их. Он должен понять силу вод смерти, и силу солнца и ветра, и силу червя, рыхлящего землю, и звездной кровли над садом. Также он должен понять особый характер и свойства каждого цветка, а иначе как он сможет возделывать свой сад?»

(Там же, 13-й Эфир.)

Это о Мастерах Храма; что же насчет Черных Братьев?

… Хоронзон — это лишь скорлупа, испражнения трех путей сих; и потому голова его взнесена в Даат, и потому Черное Братство провозгласило его ребенком Мудрости и Пониманья, так как на деле он — лишь незаконный отпрыск Свастики. Это — то, что говорится в Святой Каббале о Водовороте и Левиафане и о Великом Камне.

(Там же, 3-й Эфир.)

… И, сверх того, есть Мария, хула на БАБАЛОН, ибо она затворилась в себе[30]; и потому она — Царица всех злобных демонов, ходящих по земле, — ты их видел как мелкие черные точки, пятнающие Небо Урании. Все это — помет Хоронзона.

БАБАЛОН пребывает во власти Мага, ибо она приняла на себя работу сию; и она — стражница Бездны[31]. И в ней — совершенная чистота того, что вверху; но она ниспослана как Спасительница тем, кто внизу. Ибо нет другого пути к Горнему Таинству, как только через нее и Зверя, на коем она восседает; Маг же поставлен за нею, дабы вводить в обман черных братьев и не попустить им соделать себе венец[32]; ибо, если б венцов стало два, тогда Иггдрасиль, древнее древо, рухнул бы в Бездну; вырванный с корнем, он был бы извергнут во Внешнюю Бездну; и осквернилась бы Тайна, что скрыта в Святая Святых; и нечистые руки коснулись бы крышки Ковчега; и в Ложу проникли бы те, кто не из числа мастеров; и превратились бы хлебы Причастья в навоз Хоронзона, благовония — в рассеянье, а алтарный огонь — в отвращенье. Но поднимись; встань, наберись отваги, ибо — смотри! ныне будет тебе открыт безымянный Великий Ужас, внушающий трепет.

(Там же, 3-й Эфир.)

Но вот Она появляется вновь; она едет верхом на дельфине. И снова я вижу эти блуждающие души, искавшие ограниченной любви и не понявшие, что «Слово Греха — Ограничение»[33].

Это очень занятно: они как будто ищут друг друга или что-то еще, постоянно, непрерывно суетясь. Они сшибаются между собой, но при этом не видят, не могут увидеть друг друга, потому что каждая плотно завернута в свой плащ.

И раздается голос: «Ужасна доля тех, кто затворился в себе и замкнулся от всей вселенной. Другие, разбившие стан свой у моря в городе Пирамид, также затворены. Но они отдали всю свою кровь, до последней капли, дабы наполнить чашу БАБАЛОН.

Эти же, коих ты видишь, — Черные Братья, ибо написано: “Я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас”[34]. И потому он вознес их на план любви.

И написано также, что не смерти беззаконника Он хочет, а того, чтобы он отвратился от греха своего[35]. И вот, если кто-то из них сбросит свой плащ, то узрит блистанье владычицы Эфира сего; но они не сбросят.

И еще:

О, я вижу бескрайние равнины у нее под ногами, огромные пустыни, усеянные валунами; и вижу маленькие одинокие души, беспомощно мечущиеся кругом, — это крошечные черные существа, похожие на людей[36]. И они завывают так причудливо, что не с чем сравнить этот звук, и все же он — человеческий, как ни странно.

И раздается голос: «Они схватили любовь и крепко вцепились в нее, непрерывно молясь у коленей великий богини. Они затворились в твердыне Любви».

(Там же, 7-й Эфир.)

А также вот это:

И се — значение Пасхальной Вечери: пролитие крови Агнца есть ритуал Темных Братьев, ибо они запечатали Врата кровью, дабы Ангел Смерти не вошел в них[37]. Они отделились от общества святых. Они замкнулись от сострадания и понимания. Проклятие на них, ибо кровь свою они заточили в сердце своем[38].

Бегут они от поцелуев Матери моей Вавилон и в одинокой твердыне своей возносят молитвы ложной луне. И связаны они между собою клятвой и великим проклятием. И злодеяния свои замышляют они сообща, и даны им сила и власть, и варят они в котлах своих терпкое вино обмана, смешанное с ядом себялюбия.

Так ведут они войну со Священным, насылая обманы свои на человеков и на все живое, дабы ложное их сострадание называли состраданием, а ложное их понимание — пониманием, ибо в этом их наисильнейшее колдовство.

Но от собственного яда приходит им погибель, и в одиноких твердынях своих будут они пожраны Временем, заманившим их к себе на службу, и могучим демоном Хоронзоном, их хозяином, чье имя — Вторая Смерть[39], ибо кровь, которой они окропили свои Врата, дабы запереться от Ангела Смерти, — это ключ, с которым он входит»[40].

(Там же, 12-й Эфир.)

И, наконец, это:

«…Но тот, в ком есть пониманье, должен выйти во внешнюю Бездну и там говорить с тем, кто поставлен над четырьмя ликами ужаса, Князьями Зла, — с самим Хоронозном, могучим дьяволом, обитателем внешней Бездны. Говорить же с ним или понять его не может никто, кроме слуг Вавилон, в коих есть пониманье; те же, в ком нет пониманья, — то слуги его.

Смотри же! не сердцем и не головой постигает сие человек; ибо недуг тела — смерть, недуг сердца — отчаянье, а недуг разума — безумье. Но в Бездне внешней — недуг устремленья, и воли, и сути всего бытия; и нет ни слова, ни мысли, в которых бы не отразился образ его отраженья.

И кто выйдет во внешнюю Бездну, — если в нем нет пониманья, — тот протянет руки свои и склонит выю свою под ярмо Хоронзона. И ходит сей дьявол по земле, бессмертный, и губит цветы земли, и сквернит чистый воздух, и отравляет воду; и даже огонь — хоть тот и друг человека и залог устремленья его, ибо пламя вечно стремится ввысь, как пирамида, и человек похитил его с Небес в полой тростинке, — даже огонь он обращает в погибель и лихорадку, безумье и разрушенье. И ты, горстка сухого праха в городе пирамид, должен это понять <…>.

Берегись же, о ты, кому назначено понять тайну Бездны Внешней, ибо в каждом Эфире тебе надлежит облекаться маской и образом Ангела его. Если бы у тебя было имя, ты бы погиб безвозвратно. Потому убедись, вся ли кровь до последней капли излита в чашу Вавилон Прекрасной; ибо единственной капли крови в той пригоршне праха достанет, чтоб осквернить ее всю, — она породит скорпионов, гадюк и кошку, детище слизи»[41].

Я спросил ангела:

«Нет ли кого, кто назначен оберегать и хранить?»

Он ответил:

«Элои! Элои! лама савахфани»[42].

Меня сотрясает экстаз страданья, столь сильный, что я не могу поведать о нем; только, что он подобен муке Гефсиманского сада.

(Там же, 7-й Эфир.)

Любовь есть закон, любовь в согласии с волей.

Братски,

666