Artemis Iota vel De Coitu Scholia Triviæ[1]

Dianae sumus in fide
Puellae et pueri integri
Dianam pueri integri
Pulllaeque canamus

— Catullus[2]

«Слово греха — Ограничение. О муж! не отвергни жены своей, если она желает! О любовник, если такова твоя воля, уходи! Нет уз, способных соединить разделенное, кроме любви; все остальное — проклятие. Проклятие! Проклятие ему на все эоны!» (AL I:41).

«Согласие или отказ должны определяться только самим влечением, без оглядки на какие-либо другие мотивы, обычно влияющие на наши действия.

«А вот обо всем, что твое: нет у тебя иного права, кроме как творить волю твою» (AL I:42).

«Каждая мысль, слово или поступок, без исключения, подчинены этому закону. Закон «Твори свою волю» не дает разрешения делать что-то еще, кроме этого; и чтобы на сей счет не возникло сомнений, об этом сказано прямо и недвусмысленно: «Нет у тебя иного права, кроме как творить волю твою».

В эту одноколейную машину воли следует вкладывать всю энергию, до последней частицы; прямо или косвенно всё должно служить единой цели. Подчас достаточно крохотной пробоины в корпусе, чтобы огромный корабль пошел ко дну. Поэтому каждый поступок вкупе с определяющими его мыслями и словами — это святое таинство.

Далее, из всех поступков самый важный по существу — акт любви. Во-первых, потому что экстаз, который сопутствует его надлежащему исполнению, есть физический образ самадхи или намек на него, так как при этом временно исчезает осознание эго; во-вторых, потому что этот акт оказывает или способен оказать безмерное влияние на материальный план. (Акцент на слове «надлежащему» здесь исключительно важен.) Это чрезвычайно могущественное орудие, и именно поэтому его использование обставлено многочисленными предосторожностями, а злоупотребление им порицается в заповедях, грозящих суровой карой… «Также досыта вкушайте любовь по воле своей, когда, где и с кем пожелаете! Но все это — во имя мое»[3].

«Если же это не будет исполнено; если смешаете вы разделенья пространства, сказав: “Они едины” или “Их много”; если не будет всегда ритуал совершаться во имя мое, — готовьтесь к страшному приговору Ра Хор Хуита!» (AL I:52)

«Так возродится мир, малый мир — сестра моя, сердце мое и язык мой, для которых я шлю поцелуй сей. <…> Но для тебя — экстаз и радость земная: вовеки “Ко мне! Ко мне!”» (AL I:53)

«Копите богатства; да будет у вас изобилье женщин и пряностей; драгоценные камни носите; в роскоши и дерзновенье превосходите все народы земли; но все это — в любви ко мне: и обретете тогда мою радость» (AL I:61).

«Есть покров; этот покров черен. То покров благонравной жены; покров скорби и плащаница смерти; все это — не от меня. Сорвите этот лживый призрак столетий; не покрывайте своих пороков словами добродетели; эти пороки — служение мне; будьте усердны, и я вас вознагражу в этой жизни и в жизни грядущей» (AL II:52).

«Есть надежда и помощь в других заклинаньях. Мудрость говорит: будь сильным! Тогда ты сможешь выдержать больше радости. Не будь животным: облагораживай свой восторг. Если пьешь ты, то пей по восьми и девяноста правилам искусства; если ты любишь, то будь превыше всего изощрен; если ты веселишься, да будет в том утонченность!

Превосходи же! превосходи!

Всегда стремись к большему! и если ты истинно мой (а в этом не сомневайся), и если ты радостен вечно, то смерть увенчает всё» (AL II:70—72).

Все это — частные подтверждения стиха AL I:41. Акт любви — это, со всей определенностью, явление электрической или магнетической природы. Никакие прочие соображения к нему не применимы (и потому на сторонний взгляд он иногда кажется неразумным). Единственное — да и то лишь мнимое — исключение составляют случаи, когда удовлетворение влечения явно препятствует исполнению Истинной Воли в большей мере, нежели способствует; но всякий такой случай надлежит рассматривать в отдельности.

«Но все это — во имя мое». Слова «все это» подразумевают, что исключений быть не может»; «во имя мое» можно перефразировать как «ради осуществления возможности, необходимой для Великой Работы». Итак, всякий поступок — святое таинство, и акт любви — прежде всего. Далее в тексте следует неприкрытая угроза: «…если не будет всегда ритуал совершаться во имя мое, — готовьтесь к страшному приговору Ра Хор Хуита». Профанировать таинство таинств — самое ужасное из всех заблуждений и кощунств: ведь это, ни много ни мало, измена самой Великой Работе.

В следующем стихе повторяется: «…если не будет всегда ритуал совершаться во имя мое», — и это предписание подчеркивается и подкрепляется угрозой. Преступник больше не сможет беспрепятственно наслаждаться ласками Богини Любви: его предают во власть беспощадного и грозного Бога, от лица которого написана глава III.

«А посему будьте прекрасны собою; облачайтесь в изысканные одежды; вкушайте обильные яства и пейте сладкие вина и вина пенные! Также досыта вкушайте любовь по воле своей, когда, где и с кем пожелаете...»[4] — это относится к технике искусства, о которой будет сказано позже.

«…с кем пожелаете»: повторение того, что было сказано выше, по поводу стиха AL I:41.

Стих 53 подчеркивает важность этой догмы. Пренебрежение этими заповедями в прошлом не раз порождало бесконечные и нестерпимые страдания, ужасные и невосполнимые катастрофы.

Каббалист может обратить внимание, что слова «To me!» («Ко мне!») в конце этого стиха — не просто призыв, но Магическая Печать, скрепляющая догму. Стих 54 намекает, что здесь скрыта тайна. В записи греческими буквами, το μη, эти слова дают 418 — как и слово Abrahadabra, код Великой Работы. Осмыслив это, ученик придет к еще более глубоким и плодотворным соображениям.

«Взывай ко мне под звездами моими! Любовь есть закон, любовь в согласии с волей. Глупцы да не поймут любовь превратно; ибо есть любовь — и любовь. Есть голубь — и есть змей. Выбирай как следует! Он, мой пророк, выбрал, зная закон крепости и великую тайну Дома Божьего» (AL I:57).

«Красота и сила, переливный смех и сладостная истома, мощь и пламя — от нас» (AL II:20).

«Я — Змей, что дарует Знанье, Восторг и сиянье блаженства и распаляет хмелем сердца людей. Во имя мое вкушайте вино и диковинные зелья, о которых я скажу пророку моему, и опьяняйтесь ими! Не будет вам от них вреда. Эта глупость против себя же — ложь. Похвальба невинностью — ложь. Будь сильным, о человек! вожделей, наслаждайся всем, что волнует чувства и несет упоенье; и не страшись, что за это какой-нибудь Бог отвергнет тебя» (AL II:22).

«Смотри! тайны сии глубоки, ибо есть и отшельники среди друзей моих. Но не помышляй найти их в лесу иль в горах; нет, на пурпурных ложах, под ласками царственных хищниц, великих статью, — в очах их огонь и свет, пламена их волос облаками объемлют тело, — вот где найдешь их» (AL II:24).

«Вы же, о люди мои, восстаньте и пробудитесь!

Да исполняются ритуалы, как подобает, с радостью и красотой!

Есть ритуалы стихий и празднества времен года.

Празднество первой ночи Пророка и Невесты его!

Празднество трех дней написания Книги Закона.

Празднество в честь Тахути и во имя ребенка Пророка — тайна сие, о Пророк!

Празднество Высшего Ритуала и празднество Равноденствия Богов.

Празднество в честь огня и празднество в честь воды; празднество жизни и бóльшее празднество смерти.

Празднество каждый день в ваших сердцах, упоенных моим восторгом!

Празднество каждую ночь ради Ну и блаженство наивысшего счастья!

Да! веселитесь! ликуйте! нет ужаса после смерти. Там растворенье и вечный экстаз в поцелуях Ну».

Эти стихи снова указывают на обстоятельства, сопутствующие любовному акту, на то, что способствует его надлежащему исполнению, и на то, в каком духе следует предпринимать его. Предварительными условиями здесь будут отрешенный научный подход, исследовательский дух и тщательная подготовка: задача в том, чтобы предусмотреть возможные препятствия, открыть дорогу для беспрепятственного прохождения потока и направить его должным образом; но влечение само по себе — это чистое воодушевление, Энтузиазм.

«Есть покров; этот покров черен. То покров благонравной жены; покров скорби и плащаница смерти; все это — не от меня. Сорвите этот лживый призрак столетий; не покрывайте своих пороков словами добродетели; эти пороки — служение мне; будьте усердны, и я вас вознагражу в этой жизни и в жизни грядущей» (AL II:52)

«Да будет Мария непорочная растерзана на колесах; во имя ее все целомудренные женщины да будут презираемы среди вас!

И во имя красоты и любви!» (AL III:55—56).

Ученику надлежит усвоить учение о «Черных Братьях». Отказ от осуществления любой из возможностей, которые нам предоставляются, — это прямо отрицание Великой Работы.

«Есть надежда и помощь в других заклинаньях. Мудрость говорит: будь сильным! Тогда ты сможешь выдержать больше радости. Не будь животным: облагораживай свой восторг. Если пьешь ты, то пей по восьми и девяноста правилам искусства; если ты любишь, то будь превыше всего изощрен; если ты веселишься, да будет в том утонченность!

Превосходи же! превосходи!

Всегда стремись к большему! и если ты истинно мой (а в этом не сомневайся), и если ты радостен вечно, то смерть увенчает всё» (AL II:70—72).

Здесь, в нескольких простых фразах, заключено исчерпывающее — пусть и схематичное — руководство по Искусству Любви.

Гений без технического мастерства зачастую неуклюж и невразумителен; но техника без гениальности — всего лишь сухие кости. Гений либо есть, либо его нет: никакая смекалка, никакое трудолюбие не помогут, если он отсутствует. Правда, мы можем заявить, что он присутствует всегда, по определению, потому что «Каждый мужчина и каждая женщина — звезда»[5]. Но, в любом случае, путем обучения и тренировки можно отточить лишь технику — о которой не зря было сказано, что она требует столь же обширных штудий, как богословие, и столь же усердных упражнений, как бильярд. Но что до латентного гения, то его можно только а) высвободить и б) направить. В странах, враждебных цивилизации (таких, как страна horribilesque ultimosque Brittanos[6]), и в их колониях, бывших и нынешних, техника почти что утрачена. Отдельные люди, которые владеют ею в той или иной степени, почти без исключений обязаны своим превосходством тем наставлениям и урокам, которые преподали им уроженцы счастливейших и не столь варварских земель. У каждой расы и каждой культуры есть свои особые достоинства.

А. Теория. Ученик должен изучить, накрепко запомнить и принять к сердцу такие канонические труды, как «Ананга ранга», «Баг-и-Муаттар» Абдуллы эль Хаджи, «Кама-шастра», «Кама-сутра», «Сад услаждений» шейха Нафзави и некоторые научные и псевдонаучные трактаты (по большей части посвященные различным ошибкам природы или прискорбным плодам невежества) разных авторов, преимущественно французских, немецких, австрийских и итальянских. Пальма первенства здесь держит очерк под названием «Экстатическое воодушевление» («Эквинокс», I.9). («Liber LXVI», «Liber CCCLXX», «Liber CLXXV», «Liver CLVI» и другие, также напечатанные в «Эквиноксе», — это официальные публикации А⸫А⸫.) Кроме того, есть различные классические сочинения, способствующие тому романтичному и воодушевленному настрою, который необходим для практики этого Искусства. В качестве примеров можно привести Катулла, Ювенала (особенно шестую сатиру), Марциала, Петрония Арбитра, Апулея, Боккаччо, Мазуччи[7], Франсуа Рабле, де Бальзака («Озорные рассказы»), де Сада («Жюстина», «Жюльетта» и прочее), Андре де Нерсиа, Альфреда де Мюссе и Жорж Санд («Гамиани, или Две ночи сладострастия»), Захер-Мазоха («Венера в мехах»), а также английских и американских авторов без числа, но в первую очередь — поэтов, имевших духовный сан: Свифта, Стерна, Геррика, Донна и Герберта.

Существует также целая библиотека мистической литературы, обращающейся к этой теме прямо или намеками; но для молодого ученика труды такого рода опасны — причем именно в той мере, в какой вызывают поверхностный интерес.  Они пробуждают чувство вины, обучают ядовитому искусству самооправданий и развивают то самое лицемерие, которое так решительно осуждает Свобода. «Сорвите этот лживый призрак столетий» (AL II:52).

Б. Практика. Ни один наставник, сколь бы он ни был одарен, не поможет освоить и сотой доли азов этого Искусства. Лучше всего учиться у опытных и преданных своему делу специалистов; и во вторую очередь — у мужчин и женщин, наделенных природным талантом.

В. Самостоятельные исследования. Основой для таковых должны служить как можно более широкие познания, усвоенные и понятые по-настоящему глубоко, а также результаты максимально обширной и интенсивной практики.

«Но превосходи! превосходи!» (AL II:72).

«Но все это — во имя мое» (AL I:51)